Обида

ЭТА ИСТОРИЯ началась много лет назад. Тогда я жил со своими родителями в большом богатом колхозе. Отец мой был знаменитый тракторист, мать — воспитатель в детском саду.

Мои родители дружбу водили с соседями. Эта семья считалась самой образованной и интеллигентной во всей деревне. Николай Семенович работал агрономом, Софья Андреевна была учителем. У них была дочь Татьяна, моя ровесница. Родители наши часто проводили время вместе, и нам с детства приходилось находиться рядом, поэтому нас и звали все на деревне жених и невеста.

Как многие деревенские девушки, Таня умела все: косить траву, молотить зерно, доить корову, закатывать банки с припасами, варить вкусное варенье. Мой отец часто подшучивал: «Какая тебе, Сашка, жена достанется! Все умеет делать! И красавица, и умница!» И я радовался вместе с ним, будто жизнь моя уже решена. И самое главное — я свыкся с мыслью, что так оно и будет.

Но жизнь нам преподносит свои сюрпризы. Как-то в августе, когда стояла сильная жара и так долго не было дождей, Танин отец Николай Семенович шел вечером с поля, ему стало плохо, и там, во ржи, он умер. Трагедия была страшная. Мы с Татьяной учились тогда в девятом классе. Мои родители поддерживали Танину маму, не оставляли ее одну. Но Софью Андреевну будто подменили. После смерти мужа она стала часто болеть и, когда мы с Таней заканчивали одиннадцатый класс, умерла. Впервые я тогда увидел Таню такой взрослой и такой серьезной. Мои родители предложили Тане переехать к нам хотя бы на время экзаменов, но она отказалась. Экзамены она сдала успешно, получив серебряную медаль, но ехать в город поступать в институт не захотела. Так наши пути разошлись.

Я поступил в юридический институт. Перед отъездом поклялся Тане, что обязательно приеду к ней.

В городе я получал от Тани письма, скучал, мечтал встретиться и всех девчонок, с которыми учился, мысленно сравнивал с ней. Я помнил ее такой, какой она была в последний вечер августа, когда я уезжал. Ее белокурые волосы, заплетенные в косу, лежали на груди, глаза с черными пушистыми ресницами щурились, ее белые зубы блестели в сумерках, голубой сарафан обтягивал грудь и так выделялся на ее загорелом теле! Такой красивой я никогда ее еще не видел.

ОТУЧИВШИСЬ первый семестр, я вырвался домой. Длинная дорога, потом на станции меня встретил отец. Я спросил о матери, о Тане. Я знал из ее писем, что она работает учетчицей, никуда не ходит, ждет меня, скучает, что ей одиноко.

«Трудно Тане, — прервал мои мысли отец, — такое хозяйство на ней, такой домина. Ей учиться надо, умная девка!»

Домой приехали, когда было уже темно, в окнах у Тани горел свет. «Нужно Таню позвать, — догадалась мать, — я же знаю, что вы с ней переписывались, она приходила ко мне, письма читала, мы с ней уже сроднились, вместе ждали. Мы помогаем ей по хозяйству, она ведь весь день на работе!» Отец пошел за Таней. Я ждал свою загорелую голубоглазую красавицу, и минуты для меня показались часом. Когда отворилась дверь и среди клубов холодного воздуха показалось женское лицо, я не сразу понял, что это она. Маленькая, в огромных валенках и в большом пальто с чужого плеча, с платком, накинутым на гладко зачесанные волосы, она показалась мне старше своих лет. Таня улыбнулась, и лишь только по улыбке я узнал в этой маленькой худенькой женщине мою прежнюю Таню. Весь вечер я невольно сравнивал ее с девчонками, с которыми учился. В джинсах, с модными прическами, на высоких шпильках, они теперь казались мне супермоделями.

Весь вечер мы разговаривали о наших бывших одноклассниках, мало кто учится дальше, многие женились и ждут потомство. Она об этом так сказала многозначительно, что я испугался. Неужели она думает, что я, не закончив институт, женюсь, да еще приеду сюда жить!

На следующий день я проснулся поздно, позавтракав и одевшись, вышел на улицу. По двору тянулась дорожка, которую расчистил от снега отец. Потом я вспомнил про Таню. А кто ей чистит дорожку? С лопатой я отправился в соседский двор. Мимо двора проходили сельчане, любопытно заглядывая в Танин двор. Что в деревне плохо, так это сплетни! Увидели! Приплетут, что ночевал здесь. Я вдруг подумал о Таниной репутации. И если раньше я бы сказал: «Пусть думают!» — то теперь впервые подумал о нас по отдельности. Я уеду, а ей здесь жить! Ее двор я покинул быстро.

Вечером я пригласил ее в клуб. «Я туда не хожу, Саша! Мне и надеть нечего, все мое мне велико, мамино — тоже!» Все же в клуб мы пошли. Она и вправду была плохо одета: старый свитер висел на ней балахоном, материна юбка неумело была подвернута в поясе, на ногах — валенки-чесанки, а волосы завязаны в тугой узел на затылке.

Я проводил Таню домой, а на следующий день уехал обратно, сославшись на несданный зачет. Родителям я сказал, что не хотел их расстраивать, поэтому не сообщил им сразу. Лишь Таня поняла все, она не пришла меня проводить, сославшись на то, что у нее на работе завал. Я уехал!

В ГОРОДЕ я встретил свою любовь, девочку из медицинского училища. Она была высокой, ярко одевалась, курила, мне нравилась ее раскованность. Она не хотела замуж, я жил с ней, и меня это устраивало.

Осенью я приехал домой, но Таню не встретил. Ее дом был заколочен. Родители сказали, что за ней приезжала родственница и увезла ее с собой.

Полетели годы. Я учился, родители помогали мне, после окончания института женился, причем женился неудачно. Моя жена, городская современная особа, продавец модного универмага, оказалась дурной и взбалмошной женщиной. Я женился во второй раз и тоже неудачно. В сорок лет не было ни детей, ни семьи. Все чаще я вспоминал о Тане. Теперь она мне казалась идеальной. Худенькая, бледненькая, с большим пучком на затылке, в маминой юбке и в чесанках. Приезжая к родителям, я смотрел на огромный дом, стоящий рядом: «Стоишь? И ничего тебе не делается? Даже не покосился! Дом, переживший своих хозяев!» Наверное, он несчастливый! Ведь есть же несчастливые дома. И люди в них несчастны! Несколько раз я пытался узнать о моей Татьяне, но она никому не оставила своего адреса.

Жизнь моя шла своим чередом, я работал в очень приличной фирме и зарабатывал неплохие деньги. И вот однажды я был приглашен на банкет к моему боссу. И каково же было мое удивление, когда в зал, полный иностранцев, вошла красивая русская женщина с косой до пояса. Я узнал в ней мою Таню. Стал расспрашивать о ней. Она окончила институт, замужем, двое детей, работает. Выглядела она шикарно, гораздо моложе своих лет.

Я не подошел к ней, потому что стал лыс и толст, — боялся показаться старым. На банкете старался не попадаться ей на глаза, был уверен, что все равно она меня не узнает. И лишь раз, когда, допивая свой бокал, я поднял глаза, увидел ее пристальный, внимательный взгляд. «Узнала!» — мелькнуло у меня в голове, и я хотел уж было улыбнуться, но вдруг она отвернулась, подошла к красивому седеющему мужчине и что-то шепнула ему на ухо. Мужчина взял ее под руку, простился и быстро повел свою даму вниз по лестнице. Я подошел к колонне, откуда было видно фойе. Я смотрел на Таню в ожидании, что она обернется, но она не повернула головы.

БОЛЬШЕ ее я никогда не видел. После смерти родителей я частенько бывал в деревне. Соседский дом так и не покосился, но постарел. Я часто вглядываюсь в его окна в надежде увидеть в соседнем доме хотя бы кого-нибудь. Но тщетно, ставни заколочены до сих пор.